Поделиться
Какие специальности стали самыми «модными» среди абитуриентов ВолГУ в этом году? Насколько сильно предпочтения студентов в выборе профессии меняются год от года? Как сделать студентов-выпускников более жизнеспособными в своей профессии? На какие профессии стоит ориентироваться, чтобы быть успешным и востребованным? На эти и другие вопросы 34banka.ru ответил ректор Волгоградского государственного университета, член Общественной палаты России Олег Иншаков.
– Олег Васильевич, наконец подведены итоги приема заявлений. Какие специальности оказались самыми востребованными в этом году?
– По состоянию на 25 июля этого года в университет подали документы 5370 человек. Это на тысячу больше, чем в прошлом году. Конкурс на очную форму обучения на бюджетные места составил 16,5 человек на место. Если судить о востребованности программы обучения по конкурсу, то самыми популярными в этом году были реклама и связи с общественностью – 117,5 человек на место, биоинженерия и биоинформатика – 67,25 человека на место, государственное и муниципальное управление – 59,25, на программу «судебная экспертиза» конкурс составил 52 человека на место, чуть меньше он был на психологию, далее следуют сооциология (33,15) и юриспруденция (29,9). 27 июля мы завершили набор по плану приема и продолжим его перевыполнять в допустимых лицензией размерах.
– Мода на образование меняется ежегодно?
– Конечно, есть профессии, которые востребованы из года в год, а есть программы обучения, которые я называю непонятыми. К примеру, «биоинженерия и биоинформатика» была не слишком популярна в прошлом году, а сегодня вышла на второе место по конкурсу. Эта ситуация объяснима: когда вводится новая специальность, возникает первичный барьер: людям требуется время осознать, о чем идет речь, и как эта специальность будет востребована в будущем. В этом году мы ввели курс «инноватика» – это совершенно новая специальность, которая находится на стыке экономики и технических наук. Конкурс на нее был небольшой, но за этой профессией будущее. В самых развитых странах мира специалисты этой профессии являются одними из самых высокооплачиваемых, поскольку в их задачу входит внедрение в производство достижений научной мысли. Это посредники между интеллектуальным производством и производством товаров и услуг для конечного потребителя, которые со временем будут востребованы и у нас в стране, если мы намерены ставить нашу экономику на инновационные рельсы. Однако это, по сути своей, непростые профессии: у нас принято разделять людей на «гуманитариев» и «технарей», предпочитая развивать имеющиеся природные задатки. Между тем жизнь показывает, что наиболее талантливые «технари» неплохо разбираются в искусстве, литературе, им это интересно, а успешные гуманитарии могут иметь техническое хобби, понимать природу и биологию. Сегодня для рынка труда самое главное – быть редким и успешным, и для этого нужно искать себе применение в пограничных областях.
– Вузы сегодня дают такую возможность?
– Вузы сегодня перестраивают свою программу с учетом потребности в специалистах. Скажем, раньше журналистика имела узкую специализацию: была спортивной, экономической, иначе говоря, специализированной. Сейчас мы отошли от такой специализации, разделяя лишь тележурналистику, радиожурналистику, печатное слово. Отошли от деления профессионалов по сферам жизни, оставив специализацию по используемым в профессии техническим средствам. Как показывает практика, в дальнейшем специализацию по сферам жизни придется возвратить и расширить.
– Из каких принципов исходите в выборе новых направлений обучения?
– Как раз из тех же грядущих потребностей рынка. Поясню на примере: недавно у нас появилась программа «география». Когда я настаивал на ее введении, меня понимали даже не все коллеги. Но я убежден, что без этой науки не смогут идти дальнейшие процессы глобализации. Без знания этой науки невозможно существование и развитие многих вещей, уже входящих в нашу жизнь: GPS, электронное правительство, транснациональные корпорации, кластеры и сети, о которых так много говорят сегодня, требуют знания географии. Глобализация заставляет осмысливать универсальность человека и многообразие мира, понимать мир в целом. Тогда человек может быть успешным в своей профессии, понимая, к примеру, что технологии для Сочи и Нарьян-Мара – это разные вещи.
– Насколько сложно вузу оперативно реагировать на потребности рынка? Сколько времени занимает подготовка и разработка нового курса обучения?
– Непосредственно процесс подготовки документов занимает один год. Но для того чтобы приступить к технической части, учебное заведение должно иметь соответствующую литературу, программы и методические пособия, специалистов, приборы. Как только мы понимаем достаточность этих ингредиентов, мы приступаем непосредственно к технической или документальной части проекта.
– Насколько программы обучения, предлагаемые вузами, меняются год от года?
– В некоторые годы мы просто не объявляем набор по отдельным программам обучения, но не закрываем программы. Мы лишь можем временно прекратить выпуск специалистов по какому-то узкому направлению, где рынок просто не сможет переварить большого количества специалистов. Во-первых, мы снижаем напряженность рынка труда, что важно для людей. Во-вторых, не рискуя набирать студентов, которым гарантированы обманутые надежды, мы заботимся об авторитете университета, избавляя своих студентов от ощущения, что их готовят «в никуда». Поэтому мы стараемся быть гибкими, наращивая набор на некоторые специальности в определенные годы. Часто бывает так, что в этом процессе мы идем немного впереди, тогда мы получаем препятствия при формировании плана набора. К примеру, два года мы не могли добиться ни одного бюджетного места на специальность «инноватика», и только в этом году наши намерения были оценены: мы получили сразу 10 бюджетных мест. Не сразу появилась и специальность «биоинженерия», сначала это была «социальная работа» с медико-гигиеническим уклоном и работа с людьми с ограниченными возможностями. Был период, когда мы закрывали программу «работа с молодежью», и она даже ушла из списка программ. Но в этом году ее вернули, потому что события прошлого года показали: с молодежью нужно работать. Это самостоятельный контингент, это граждане, которых сложно убедить какими-то лозунгами. Работа с молодежью должна быть более тонкая, здесь давно не работают примитивные лобовые технологии, основанные на призывах «Так делать нельзя!». Гораздо важнее для воспитания что-то сделать вместе и получить хороший результат.
– Говоря о молодежи, вы назвали ее самостоятельной. А кто сегодня чаще делает выбор будущей профессии: сам студент или его родители?
– Студенты в последние годы действительно стали более самостоятельными, в том числе и в выборе программы обучения. По моему мнению, сегодня половина, а то и более абитуриентов делают выбор сами, при этом имея смелость и настойчивость отстаивать его даже вопреки мнению родителей. Сейчас даже родители жалуются на чрезмерную самостоятельность их детей. Не вижу в этом ничего плохого, мои дети тоже делали выбор самостоятельно, к слову, никто из них не пошел по моим стопам.
– Одна из главных претензий, которые предъявляют работодатели к выпускникам вузов, – отсутствие практического опыта и завышенные ожидания. Это можно скорректировать уже в процессе обучения?
– Прежде чем это корректировать, нужно понимать, что молодые люди по сути своей максималисты, они идут в жизнь с мечтами, с надеждами, уверенностью, что они все в этой жизни смогут и все преодолеют. Что касается практики, то она начинается после обучения, и здесь тоже есть противоречия. К примеру, те, кто работает, не всегда понимают выпускников, потому что они приносят что-то новое. Настаивать на том, чтобы все оставалось так, как заведено, тоже неправильно. С другой стороны, мы сейчас открываем опорные пункты наших кафедр практически по всем специальностям на рабочих местах: в школах, учреждениях, муниципальных органах власти. Наметился важный сдвиг: после прохождения практики на предприятиях области половина наших выпускников остается на них работать по инициативе самих предприятий. Согласно новым стандартам, 10% работников университета должны быть из работодателей.
– Будет ли когда-то развеян стереотип о том, что вузы сегодня выпускают заведомо невостребованных специалистов?
– Дело в том, что реальное количество выпускников далеко не всегда соответствует планам приема. К примеру, если план набора на бюджетные места предусматривает выпуск пяти специалистов, никто не может помешать получить такой же диплом еще сотне человек, если они готовы сами оплатить свое обучение: мы живем в демократической стране, где человек имеет право выбрать, какую услугу получить за свои деньги. И потом, кто сказал, что мать троих детей не может быть управленцем, даже если она сидит дома? Я бы не сказал что это плохо. Наоборот, все полученные знания очень пригодятся ей как в ведении домашнего хозяйства, так и в управлении семейными отношениями. В данном случае человек под свою ответственность выбирает себе услугу. Неправильно думать, что все люди, получившие диплом, завтра должны прийти и встать на учет в центре занятости как безработные, если не нашли работу сразу. Кому сегодня не нужны знания? Даже если наши выпускницы становятся мамами и никогда не работают по полученной специальности, я не вижу ничего плохого для страны в том, что наши домохозяйки имеют высшее образование. Есть такое понятие «человеческий капитал» – это те знания, которые мы получили, добыли и можем применить. Этот капитал нужен не только в производстве, не только в предпринимательстве, но и в домашнем хозяйстве. При высоком человеческом капитале затраты в стране в целом становятся меньше: человек меньше сорит, он не совершает криминальных действий, он скрепляет общество.
Что же касается плановых мест, то я бы ввел в отношении их новые механизмы реализации. Например, если студент получает образование за счет государства, то оно должно иметь право направить выпускника работать туда, где он нужнее стране. Те, кто не хочет работать по заказу государства, могут сделать свой собственный выбор, но возместить при этом государству затраты на свое обучения с рассрочкой, скажем, в 5-10 лет. Напротив, обучающиеся за частный счет, должны иметь возможность и сами выбирать свою работу, и попросить государство их распределить. Эти четыре варианта, на мой взгляд, демонстрируют лучшие альтернативы существующим отношениям гражданина и государства в сфере образования современной России. Пока такой системы нет, хотя мы предложили ее и в Общественную палату России, и депутату Госдумы Светлане Хоркиной для обсуждения на Комитете по образованию. Но я считаю, что за этой прогрессивной демократичной системой будущее.
С другой стороны, точного совпадения между потребностями рынка труда и выпускниками вузов не будет никогда хотя бы в силу того, что между планом и выпуском – пять лет обучения. За этот срок в экономике и на рынке могут произойти глобальные изменения: какая-то отрасль закроется, а где-то наоборот, откроют новое направление. Современные ученые утверждают, что планировать экономику и строить программы в нашей реальности можно на срок не более двух-трех лет. Поэтому даже в самые точные расчеты свои коррективы внесет жизнь. И потом на рынке труда должна присутствовать конкуренция, которая и является двигателем прогресса.
